Словарь дает развернутую картину этимологии слов иноязычного происхождения
в русском языке, прежде всего из языков европейских – латинского, древнегреческого,
французского, английского, немецкого, итальянского и др., столь подробно и
основательно в предыдущих словарях иностранных слов не описанной. Представлена в
нем также наиболее употребительная новейшая лексика, появившаяся в русском языке на
рубеже двух столетий. Определения, переработанные по сравнению с другими толковыми
словарями, даются в сжатой, доступной и динамичной форме. Структура словарной
статьи наглядна и обозрима, значения сопровождаются адресными, указывающими на
сферу использования, и стилистическими (в необходимых случаях) пометами, что делает
удобным использование его материала в учебных целях.
Словарь адресуется широкому кругу читателей, интересующихся происхождением
иностранных слов, их значением и использованием. Может быть полезен студентам
и школьникам, а также филологам, исследователям и преподавателям русского языка,
как с теоретической, так и с практической, в том числе дидактической, точек зрения.
Представляет собой серьезный источник знаний о происхождении иностранного
слова, его первоначальном значении, последующих смысловых изменениях, значениях
родственных слов. Основной состав иностранной лексики отражается в нем в известном
смысле как существующая по собственным законам и основаниям словарная подсистема,
невидимыми нитями связывающая русский язык с “общеевропейским семантическим
фондом” создания и бытования слов.

Настоящая работа развивает, логически продолжая и синтезируя,
комплекс идей, нашедших воплощение и разрабатываемых
в последнее время в области структуры текста, этнолингвистики,
семантики и грамматики текста.
Основной смысл и цель состояли в том, чтобы, опираясь на
достигнутое, представить семантику фольклорных единиц одной
традиции как грамматическую систему, подобную языковой, со
своими словарем, морфологией и синтаксисом; иначе говоря —
как язык, развитый в номинативном, коммуникативном и грамматическом
отношении.
По-разному может представляться семантический язык фольклорной
традиции. Различным предстает его облик в понимании
исследователей. Дело не в том, чтобы создать еще один, а в том,
чтобы сконцентрировать точки, собрать их воедино и, направив на
предмет, определить его объективное и закономерное.
Отсюда не совсем обычный подход к литературе вопроса. Автор
стремился в первую очередь выявить не всегда явное, скрытое
ощущение лингвистического, грамматического устройства традиции,
ощущение фольклорной семантики как языка. Это был не
столько взгляд на предшествия, сколько взгляд, подобный взгляду
на объект,—взгляду в поисках оснований грамматической системы.
Проекцией видения на объект исследования, взаимонаведением
объекта (фольклорной семантики) и способов субъективного
представления о нем автор хотел достичь наибольшей адекватности
интерпретирующей системы своему объекту.
Основным предметом были тексты песенного фольклора —
лирические и обрядовые. Однако ограничиться только ими, для
того чтобы показать действие системы в различных ее проявлениях,
не представлялось возможным. В парадигматической части
система фольклорной традиции жанром не обусловлена, она едина.
Только синтагматическая ее часть отдельна и собственна для
песенного и повествовательного фольклора. Отсюда характер подачи
материала. В первой, морфологической, части песенный
фольклор представлен наряду с повествовательным. В то время
как синтаксическая, вторая, часть целиком строится на анализе
одного только песенного фольклора.
Проверить систему как систему в действии, проверить обоснованность
выводов следовало за ее пределами. Для этого и понадобились
отражения единиц фольклорной семантики у четырех
поэтов: А. Блока, А. Ахматовой, Б. Пастернака, М. Цветаевой.
Четырех — для того чтобы представить картину разносторонне,
3
поскольку у каждого свой стиль, свой взгляд, свое видение, свое
отражение. Именно данных, потому что все они — поэты одной
поры: русской поэзии начала века. Поры сложной и своеобразной
в ее отношении к миру, фольклору, традиции. Поэтические системы
четырех поэтов сходны в истоке и в то же время индивидуальны,
что позволяет видеть общее и несходное в закономерностях
способа отражения.
Сложность многих поднимаемых вопросов — прежде всего
теоретическая сложность. Осознавая ее, автор стремился решить
свою задачу практически, показать грамматическую систему в
действии, на анализе материала раскрыть идею семантического
языка—русского языка фольклорной традиции.
Едва ли не основная сложность состояла в способе подачи языка,
основной единицей которого был избран смысл, традиционный
фольклорный смысл, в фольклорном слове, фольклорном значении
слова лишь обнаруживаемый, но прямо с ним не связанный,
независимый как единица собственного устройства — номинативного,
коммуникативного, грамматического. Необходимо было одно
привычное (фольклорные смыслы) непривычно интерпретировать
средствами другого привычного (морфологические и синтаксические
значения, категории и структуры), отразив не только
общее, но и особенное.
Это не было перенесением готового, известного в языке на язык
семантики. Первоначально чисто структурный анализ внутренних
закономерностей семантического устройства фольклора по мере
углубления и обобщения перерос в грамматический. Парадигматическое
обрело контуры морфологии. Синтагматическое вылилось
в синтаксис. К единству, к сходству привел анализ.
План содержания при таком подходе получает относительную
независимость. В нем начинают прорисовываться собственные
план выражения и план содержания. Грамматическая модель
устройства языка, продвигаясь внутрь и вглубь, вскрывает новые
слои семантики. Данное значение становится носителем, формой
выражения другого. Модели семантического оформления обнаруживают
сходство с моделями оформления слова. На примере
семантического языка фольклора получает воплощение идея
относительности и соотносительности языковых явлений.
В семиологии Ф. де Соссюра все проявления культуры должны
были исследоваться как знаковые системы по общему семиологи-
ческому основанию. Однако если текст (художественный либо
фольклорный)— образование языковое, то должно быть и языковое
основание у фольклора и художественной литературы. Слово,
слово в тексте, текст как художественное целое — связанные
последовательности семантического перевоплощения.
Внутренняя форма А. А. Потебни, носитель и мотиватор образ-
4
ного значения слова и текста, была основанием именно языковым.
Общая образность А. М. Пешковского, семантическая целостность
текста В. В. Виноградова, семантическая усложненность и много-
рядность лирического произведения Б. А. Ларина определяли это
основание как семантическое.
Традиционный фольклорный смысл — как основа представления
мысли в слове, обобщение рядов представлений, отраженных
в языке и развиваемых в поэзии и мифологии, основание их
единства и тождества, призванное «раскрыть способ народного
ума»1,—был объектом многих филологических разысканий X IX и
начала X X века. Но он'не был и не мог стать единицей грамматического
представления семантики, поскольку не могло существовать
системы, единицей которой ему надлежало бы стать. Системный
взгляд на явления фольклорной семантики, начинаясь с
А. Н. Веселовского, развиваясь в работах А. И. Никифорова и
оформляясь у В. Я. Проппа, окончательно складывается только в
наши дни.
Исследование глубоких, исторических слоев семантики привело
лингвистов к необходимости сопоставления фактов языка с
фактами мировоззрения, культуры, бытия (структурная типология,
этнолингвистика, структура текста). Методы лингвистики
стали действовать в широком поле, лингвистический способ
анализа с целью получения лингвистического результата — проникать
в другие сферы. Объекты нелингвистические по природе,
представляясь как лингвистические,—обнаруживать языковое
действие, план языкового выражения. Противоречия в этом нет,
поскольку у каждой знаковой системы, помимо ее системного
устройства, заложенных в ней механизмов памяти, мышления,
восприятия, моделирования, есть механизмы выражения смыслов
— механизмы собственного языка.
Изолируя план содержания, выделяя в нем собственное номинативное
(лексико-семантический слой, соответствующий значению
лексическому) и собственное грамматическое (грамматические
формы, парадигмы, категории, морфологические значения;
синтаксические модели, схемы, конструкции, формы и синтаксические
значения), автор стремился точнее, подробнее дифференцировать
и распределить семантические элементы наблюдаемых
в фольклоре единиц при помощи аппарата последовательного
языкового синтеза. Аппарат этот, позволяющий выделять в
значении его реально-предметный (номинативный), морфологический
(обусловленный устройством системы) и синтаксический
(появляющийся в окружении) слои, представляется наиболее
тонким и точным и наиболее адекватным для языковых явлений.
Поэтому он приложим для изучения семантических единиц
фольклора.

Семантика образов сновидений, как знаков, передаваемых и
выражаемых словами привычного языка, может собой представить
объект и область не только психологического, семиотического, но и
лингвистического интереса, на стыке проблем языкового сознания,
национальной ментальности, идеологии и культуры. Словари снови-
дений содержат материал, позволяющий касаться глубин не только
сознания и подсознания, определяя особенности, на этой основе,
различных сторон не во всем гармоничного «я», но и, при особом под-
ходе, вопросов семантики языковых (лексических в первую очередь)
единиц. Вопросов семасиологии, мотивации, коннотаций, ассоциатив-
ности, употребления, отчасти также этимологии. Касаться внутренних
скрытых пружин их проекции для сознания и языка, в том числе со-
знания и языка определенного времени, определенного мировоззре-
ния, определенного общества и эпохи. Своего рода традиции, таксо-
номической и аксиологической, восприятия и отношения к миру, како-
вой можно было бы посчитать когнитивность, ментальность носи-
телей русского языка второй половины ХХ века. Реализация такого
подхода, основанного на известном принципе изоморфизма, или
единства, в данном случае ментального, мира, открывающего еще не
использованные возможности, предполагая поиск и определение свя-
зей, пока что неясных, не видимых, не обнаруживаемых, реализация
эта, как представляется, может быть осуществлена при системном,
парадгматико-синтагматическом изучении соответствующего матери-
ала как в его вербально-знаковой, так и объясняющей, интер-
претирующей части. Две предлагаемых небольших работы, объеди-
ненные общей проблемой и общим названием, можно рассматривать
как попытку такого, парадигматического в своей основе, подхода, с
намечаемой синтагматикой в перспективе.